Демоны ада

С точки зрения мастеров гальдра, писавших «Гальдрабок», в Вальгалле обитали не только старые боги германцев, но и демоны иудаистской мифологии — Сатана и Вельзевул. Самый яркий тому пример находится в заговоре №43: «Помогите мне в этом, о вы, все боги: Тор, Один, Фригг, Фрейя, Сатана, Вельзевул и все боги и богини, что обитают в Вальгалле». Превращение Сатаны в обитателя Вальгаллы — важное событие в истории исландской магии. Это весьма символичное и красноречивое свидетельство того, что элементы южной магической системы ассимилировались не по собственным законам, а на условиях, заданных северной традицией.

Однако, с точки зрения новой господствующей культуры, это обстоятельство повлекло за собой «демонизацию» старых германских богов. В христианском мировосприятии старые боги в значительной степени, хотя, безусловно, и не полностью, отождествились с бесами. Ко времени создания «Гальдрабока» старые боги наряду с демонами уже гораздо чаще использовались в формулах агрессивной магии, тогда как рецепты защитной магии чаще включали в себя христианские элементы. Но, разумеется, это лишь общая тенденция, а не жесткое правило.

Как уже отмечалось выше, старые характеристики и функции традиционных божеств поляризовались под влиянием более дуалистичных и дихотомизирующих христианских догматов, поэтому некоторое время старые боги могли чувствовать себя как дома и на стороне Иисуса, и в лагере Сатаны. Но, в конечном счете, фундаментальные изъяны христианской доктрины привели к тому, что старые боги и богини Вальгаллы предпочли общество Сатаны и Вельзевула.

Имеются убедительные аргументы в пользу того, что в Скандинавии этот процесс шел по накатанным рельсам: христианизация различных индоевропейских народов (греков, римлян, кельтов и других германских племен) обычно сопровождалась подавлением местных языческих богов, орудием которого служили целенаправленные кампании по их демонизации. Поэтому не удивительно, что северные языческие божества (или, точнее, их приверженцы) легко распознавали себе подобных под масками христианских «бесов». И нигде этот процесс не отражен настолько ярко и откровенно, как в следующей нижненемецкой крестильной клятве IX века:

Отрекаешься ли ты от бесов?

et respondet [лат. «и отвечает»]: я отрекаюсь от бесов

и от всех диавольских жертв?

respondet: и отрекаюсь от всех диавольских жертв

от всех деяний диавольских?

respondet: и отрекаюсь от всех деяний и словес диавола, и Тунара, и Водена, и Сакснота и всех приспешников их.

Веруешь ли ты в Бога, Отца Всемогущего?

respondet: верую в Бога, Отца Всемогущего.

Веруешь ли во Христа, Сына Божьего?

respondet: верую во Христа, Сына Божьего.

Веруешь ли в Духа Святого?

respondet: верую в Духа Святого.

С другой стороны и, в особенности, в католический период новая религия испытывала мощное влияние языческих верований. Некоторые элементы старой веры сохранялись, подвергнувшись лишь поверхностной христианизации, и под видом христианских практик продолжали соблюдаться многие старые обычаи. В магической парадигме это означает, что христианские персонажи в некоторых случаях могли непосредственно соседствовать с языческими. Как свидетельствует замечательный пример из рецепта №46, северному колдуну ничто не мешало использовать имена Одина, Спасителя и Сатаны в одном и том и же перечне.

Кроме того, не исключено, что в некоторых случаях употребления слова «господь» (исл. dróttinn) и «бог» (исл. gudh) несут в себе не христианские, а языческие коннотации.

Исландский «магический треугольник», состоящий из германских богов, высших персонажей христианской мифологии и демонических христианских сущностей, примечателен тем, что в Исландии старые боги оставались более могущественными, чем где бы то ни было, и весьма активно использовались в магической практике. Даже в народных сказках «языческие премудрости» приравниваются к колдовству. Кроме того, создается впечатление, что и в целом, и в контексте магического мировоззрения демонические сущности здесь никогда не мыслились настолько «злыми», а христианские божества и святые — настолько «добрыми», как в других регионах.

Stephen Flowers (c)
Перевод: Анна Блейз (с)